Заметки капитана де Малейси.
Подоплека русской революции, ее причины и результаты.
4 апреля 1917 года

Причины русской революции в главных чертах общеизвестны. Это единодушное осуждение императора и императрицы всеми слоями общества, от близких к престолу кругов до трудящихся классов. Слабость венценосца, преобладание царицы, давнее скрытое сопротивление абсолютизму и самодержавной власти, потребность в свободе и отказ ее даровать, всеобщее отвращение к стоящим у трона придворным, нехватка хлеба для рабочего населения, вызванная транспортным кризисом и углубленная войной, тайные происки Германии — таковы очевидные факторы, не замедлившие в подходящий момент вызвать взрыв. Но у них имелась и закулисная сторона, которую нам, французам, важно знать.

Революция была предрешена, когда председатель совета министров Трепов в третий раз вручил царю прошение об отставке и довел до сведения Думы его мотивы. Он уже давно предупреждал монарха о кризисе в случае отказа удовлетворить следующие справедливые требования.

1. Предоставление главе правительства права свободного избрания собственных сотрудников, ответственных не только перед одним императором, но и перед Думой.
2. Дарование свобод, испрашиваемых земствами и Думой.
3. Отказ от единоличного правления и составление либеральной конституции.

После многих колебаний монарх нехотя согласился с мнением председателя совета министров и поручил ему подготовить сообщение для оглашения в Думе. Когда же тот представил написанные в духе либерализма и терпимости различные акты, то натолкнулся на категорический отказ. И тут председатель вручил третье прошение об отставке, использовав предварительно все средства убедить императора изменить негативное мнение, раскрыв перед его величеством губительные последствия подобной позиции для династии Романовых и внутреннего мира в России. Но тем манипулировала по своему желанию камарилья, повиновавшаяся намерениям царицы, и он остался непреклонным.

Глава правительства изложил Думе мотивы отставки и с этого момента, повторю, было принято решение о революции. Она началась в желаемое время и с учетом прочих обстоятельств. В оправдание императора надо сказать, что почти четыре месяца воля его была парализована наркотическими препаратами, которые ему ежедневно давал личный врач, подкупленный для этого совместно пронемецкой и проанглийской партиями. Перемена оказалась столь разительной, что даже взгляд государя изменился, свидетельствуя о состоянии полной подавленности, усталости и безразличия ко всему.

Лидером искусно и давно подготовленного заговора был Гучков, поддержанный Техническими комитетами при содействии вел. кн. Николая Николаевича, охотно согласившегося на проникновение таких организаций в армию для ее снабжения. Менее открыто, но эффективно действовал ген. Алексеев по договоренности с большинством генералов, в том числе с Рузским и Брусиловым[1], не говоря о других, также предоставивших этим комитетам возможность проведения необходимой пропаганды в частях под их командованием. Алексеев уже давно контактировал с Гучковым, втайне содействуя всем своим авторитетом в армии ходу последующих событий. К тому же революция была осуществлена не самими революционерами, а монархистами, желавшими лишь отречения самодержца с установлением либеральной опеки при одном из великих князей в качестве регента.

Заодно с Германией, не ведая, однако, об этом, поскольку оба направления действий шли на параллельных курсах, видным организатором выступил британский посол сэр Джон Бьюкенен, верховодивший всем заодно с Гучковым. В дни революции русские агенты на английской службе пачками раздавали рубли солдатам, побуждая их нацепить красные кокарды. Я могу назвать номера домов в тех кварталах Петрограда, где размещались агенты, а поблизости должны были проходить запасные солдаты[2]. Если Англия и ускорила события, то она перестала играть роль хозяйки положения, когда император уволил в отставку самого могущественного ее агента Сазонова[3]. И тогда с целью остаться арбитром при сохранении общего руководства делами и ходом военных действий она перешла на сторону революции и ее спровоцировала. Лорд Мильнер во время пребывания в Петрограде[4], это вполне установленный факт, решительно подталкивал Гучкова к революции, а после его отъезда английский посол превратился, если можно так выразиться, в суфлера драмы и ни на минуту не покидал кулис. По ходу исторических событий, вместо доведения до сведения императора, который тогда находился в Царском Селе, требований Думы с попыткой в последний раз добиться уступок, Бьюкенен просил лидеров гучковско-милюковской и т. д. группировки лишь потерпеть до приезда государя в Ставку (в Могилеве. — O.С.), чтобы из-за удаленности у него фактически не оставалось времени вмешаться в нужный момент, пойдя на уступки, которые у него вырвали бы в случае настойчивого отказа. Если бы он не уехал, весьма вероятно, не произошло бы самого события.

Во время пребывания союзных миссий в Петрограде было решено создать из глав французского, английского и итальянского правительств, а также полномочного представителя России Международный комитет по руководству военными усилиями с чрезвычайными полномочиями. Чтобы выиграть время в преддверии событий, которые, как он чувствовал, назревают, Мильнер потребовал одобрения такого плана своим правительством не с помощью телеграфного запроса, подобно всем остальным державам, а лишь по возвращении в Англию и после договоренности с ним. Цель проволочки состояла в замедлении, насколько возможно, образования такого комитета, ибо уже сам факт его учреждения сорвал бы махинации англичан, отсрочив революцию, обязательного осуществления которой они желали, повторюсь, потеряв тайных агентов у трона, чтобы вновь сделаться арбитрами участи русских.

Справедливости ради отметим, что события опередили расчеты Англии и русских лидеров. А теперь все они в состоянии влиять и на исход войны. Нынешнее правительство, к сожалению, недостаточно устойчиво и нуждается в поддержке союзных держав. Их военным представителям следует иметь в виду наличие у правительства силы [лишь] при сохранении спокойствия в Петрограде. А для его поддержания там, поскольку революцию совершила армия, надлежит настаивать перед ген. Алексеевым, впрочем полностью готовым, отправить нынешние воинские части Петрограда не только в казармы, но и на фронт для их рассредоточения.

Поскольку правительство находится в руках рабочих партий, единственно целесообразной политикой союзников является внесение раскола между войсками и рабочими, который и станет их разлагать. Это произойдет само собой, если вместо 120 тысяч запасных, лишь слоняющихся по улицам, ибо полиция заменена милицией, на фронт пошлют только 30 тысяч солдат, оставив прочих в казармах для занятий повседневными делами вне постоянных контактов с толпой. Следует всячески опираться на военный противовес, нивелирующий рабочее течение. Таков единственный способ консолидировать Временное правительство и именно на нем необходимо сосредоточить усилия всех.

Сейчас нельзя питать несбыточных с военной точки зрения иллюзий. Наступление на фронте русских невозможно, как считает и сам ген. Алексеев. Единственно правильная тактика, принятая уже на вооружение, сводится к обязательности концентрации всех усилий для сохранения нынешнего фронта. В случае же его прорыва на некоторых участках нужно отходить с нанесением противнику возможно больших потерь.

Исключительно серьезно и положение на флоте, особенно в Кронштадте, где мятежные матросы расправились с 300 офицерами технических служб. Крайне необходимо, если это не сделано, добиваться у [правительств] Франции и Англии присылки сюда аналогичного числа офицеров-техников, дабы позволить флоту в Кронштадте поставить прежде всего минные заграждения после таяния льдов, а затем привести военные суда в боевое состояние. Время не терпит в виду вероятного нападения немцев после очищения моря от льдов. Флот же в Кронштадте сейчас полностью парализован отсутствием офицеров технических служб.