ЗА ДЕСЯТЬ ДНЕЙ ДО УБИЙСТВА

 Вскоре в Нижний Новгород выехала удивительная экспедиция — мужик и его
друг журналист Сазонов. А незадолго до того между ними состоялся весьма
примечательный разговор...

 Пост министра внутренних дел — ключевой в правительстве. Как скажет
впоследствии один из царских министров: «Премьер без этого поста, как кот
без яиц». Неудивительно, что любой глава кабинета (и Столыпин — не
исключение) старался забрать его себе.
 Каковы же были изумление и испуг Сазонова, когда мужик сообщил ему,
что получил задание от «царей» подыскать... нового министра внутренних дел
вместо Столыпина! Более того — Распутин предложил своему другу подумать,
кого лучше назначить! И журналист, преодолев страх, видимо, поду- мал,
потому что вскоре предложенная им кандидатура уже обсуждалась в Царском
Селе. Это был Нижегородский губернатор Хвостов, с отцом которого Сазонов
был в большой дружбе. Потому-то Распутин и Сазонов отправились в Нижний
Новгород — «на смотрины».
 Алексей Николаевич Хвостов — огромный, тучный (впоследствии Распутин
даст ему прозвище «Толстопузый»), был еще молод — 39 лет. Племянник
министра юстиции, он происходил из семьи богатых землевладельцев и был
известен крайне правыми взглядами.
 Приехавших он встретил весьма неожиданно... Из показаний Сазонова:
«Меня, как старого друга семьи, принял любезно, а Распутина... очень
холодно и, по-видимому, был удивлен нашим визитом... он даже не
пригласил... обедать. Мы пробыли у него от поезда до поезда...»,
 Хвостов в «Том Деле» описал это событие красочней: «За 10 дней до
убийства Столыпина в Нижний Новгород, где я был губернатором, неожиданно
приехали... знакомый еще моего отца Георгий Петрович Сазонов и вместе с
ним Григорий Распутин, которого я ранее никогда не видел... Сазонов,
очевидно, чтобы не мешать нашей беседе, оставался в гостиной. Распутин был
со мной в кабинете... Распутин говорил о своей близости к царю... и что он
прислан царем чтобы «посмотреть мою душу» и наконец предложил мне пост
министра внутренних дел».
 Естественно, Хвостов сказал, что «это место уже занято». «Распутин же
ответил, что Столыпин все равно уйдет... Все это показалось мне настолько
странным и необычным, что я не придал значения беседе со мной Распутина,
говорил с ним в полушутливом тоне... и он ушел от меня рассерженным. Я не
пригласил его отобедать и отказался познакомить с семьей, о чем он
просил...»
 Еще бы не странно! Вдруг приезжает непонятная пара: Сазонов — знакомый
его отца, всего лишь журналист и издатель, каких много, и мужик — корявый,
полуграмотный, о котором ходят какие-то невозможные сплетни, и они всерьез
начинают обсуждать с ним... удаление с поста министра внутренних дел
могущественнейшего Столыпина!
 Хвостов, как и иные «серьезные люди», не знал тогда реального
положения мужика при дворе и, естественно, не поверил, что судьбу
ключевого поста в правительстве царь мог поручить этой нелепой паре. Все
это выглядело абсолютно фантастическим. Заподозрив, что его попросту
втягивают в какие-то придворные игры, губернатор предпочел вежливо
выставить за дверь странных посланцев, но все-таки попросил полицейских
агентов проследить за ними. После чего, как показал Хвостов, он «получил
из местной конторы копию телеграммы, которую Распутин послал на имя
Вырубовой, приблизительно такую: «Хотя Бог на нем и почиет, но чего-то не
достает», и, видимо, окончательно успокоился, решив, что это интрига
Подруги царицы.
 Как же был поражен (если не сказать — напуган) Хвостов, когда через
десять дней Столыпин был убит! И слова Распутина «Столыпин все равно
уйдет» показались ему зловещими...

 ГИБЕЛЬ ПРЕМЬЕРА

 Из дневника К.Р.: (3 сентября... С ужасом узнали, что позавчера
вечером в Киеве... Столыпин был ранен несколькими револьверными
выстрелами».
 Покушение произошло при весьма странных оплошностях секретной полиции.


 В Киеве по случаю полувекового юбилея отмены крепостного права
открывали памятник деду Николая, освободителю крестьян Александру II. На
торжества приехали царь с великими княжнами, а также премьер Столыпин.
 Накануне в Киевское охранное отделение явился некий Дмитрий Богров —
революционер-террорист, завербованный полицией, но уже несколько лет как
прервавший с ней всякие связи. И вдруг он вновь объявился и сообщил, что
готовится покушение на Столыпина — в Оперном театре, во время парадного
спектакля — и он, Богров, берется его предотвратить.
 Глава корпуса жандармов Курлов, глава дворцовой охраны Спиридович и
глава Киевской охранки Кулябко — все вдруг оказались необычайно доверчивы.
Даже не установив за Богровым наблюдения, они не только пустили его в
театр, но... пустили с револьвером!
 Во время второго антракта царь вышел из ложи. Столыпин стоял у сцены
спиной к оркестру, беседуя с министром двора Фредериксом. К нему подошел
молодой человек в черном фраке, выделявшемся среди блестящих мундиров. Это
и был Богров. Он преспокойно вынул револьвер и дважды выстрелил. Столыпин
успел повернуться к пустой царской ложе и перекрестить ее. Его вынесли в
фойе. 5 сентября он умер.
 Учитывая опыт предыдущих убийств, когда правые и тайная полиция руками
агентов-провокаторов убирали неугодных царских чиновников, в Думе тотчас
заговорили об очередной «кровавой расправе». В своей речи монархист В.
Шульгин прямо обвинил охранку: «3a последнее время мы имели целый ряд
аналогичных убийств русских сановников при содействии чинов политической
полиции... Столыпин, который по словам князя Мещерского говорил «охранник
убьет меня»... погиб от руки охранника при содействии высших чинов
охраны».
 Было назначено сенатское расследование действий Курлова и Спиридовича.
Но кто-то, видимо, очень заволновался... По повелению Николая дело было
прекращено.

 Распутин в день убийства был в Киеве и впоследствии написал о
торжествах. Это была почти ода, но выспренние славословия мужика мало кто
заметил. А вот его предсказание о «скором уходе» Столыпина и известие о
встрече с Хвостовым накануне убийства распространились быстро. Более того,
пошли слухи, что он прямо предсказывал скорую гибель премьера. Илиодор в
своей книге цитирует будто бы слова Распутина: «Ведь я за семь дней
предсказал смерть Столыпина»...
 Об этом заговорили в петербургских гостиных. Имя Распутина начали
связывать с убийством Столыпина, и эти слухи, видимо, произвели сильное
впечатление на Сазонова. Журналист испугался: Распутин и, следовательно,
он сам были втянуты в опасную игру, а смерть Столыпина показала, чем
кончаются такие игры. «Я стал отходить от него, когда стал замечать, что
он приобретает влияние на вопросы верховного управления», — показал
Сазонов в «Том Деле».
 Слухи о том, что Распутин как-то связан с убийством премьера, вызвали
особый интерес у Чрезвычайной комиссии. По этому поводу допрашивали
начальника охраны Распутина полковника Комиссарова, но улик не нашли...

 ЧУДО! ЧУДО!

 Осенью 1912 года Распутин воистину совершил чудо — спас жизнь
наследнику. Даже недруги мужика будут вынуждены признать это.
 Трагедия началась в начале октября в Спале — охотничьем замке в
заповедной Беловежской пуще, где шла царская охота. В замок съехалось
множество гостей. Шли веселые празднества, но то, что творилось в одной из
дальних комнат, оставалось тайной для всех.
 Однажды во время бала швейцарец Жильяр (он преподавал цесаревичу
французский язык, а впоследствии станет его воспитателем) вышел из залы во
внутренний коридор и очутился перед дверью, из-за которой слышались
отчаянные стоны. Вдруг в конце коридора он увидел императрицу — она
бежала, придерживая руками мешавшее ей бальное платье. Ей пришлось
покинуть бал в самом разгаре — у мальчика начался очередной приступ
нестерпимых болей. От волнения она даже не заметила Жильяра...

 Из дневника Николая: «5 октября... Невеселые именины провели мы
сегодня, бедный Алексей уже несколько дней страдает от вторичного
кровоизлияния».
 Началось заражение крови. Врачи готовили Аликс к неизбежному концу.
Пришлось официально объявить о болезни наследника.
 Из дневника К.Р.: «9 октября... Появился бюллетень о болезни
Цесаревича. Он единственный сын Государя! Сохрани его Бог!»

 Годом раньше у Алексея случилось кровотечение в почках. И тогда, как
писала в дневнике Ксения, «послали за Григорием. Все прекратилось с его
приездом».
 Теперь же Распутин был далеко. Но Аликс верила — его молитва победит
любое расстояние.
 Из показаний Вырубовой: «Распутину была послана телеграмма с просьбой
помолиться, и Распутин успокоил телеграммой, что наследник будет жить...
«Бог воззрил на твои слезы и внял твоим молитвам... твой сын будет жить».
 Когда Аликс с измученным от бессонных ночей лицом торжествующе
показала врачам эту телеграмму, те только печально покачали головами. И с
изумлением отметили: хотя мальчик по-прежнему умирал, царица... сразу
успокоилась! Так она верила в силу Распутина. Врачам казалось тогда, что в
замок вернулось средневековье, однако... наследник выздоровел!
 Аликс была счастлива: она воочию узрела чудо. Одной молитвой, даже не
приехав в Спалу, «Божий человек» спас ее сына!
 21 октября министр двора Фредерикс объявил: «Острый и тяжелый период
болезни Его Императорского Высочества... миновал». «Разве этого было
недостаточно, чтобы снискать любовь родителей!» — вспоминала Вырубова.

 А пo приезде Распутина в Петербург «цари» еще раз услышали
обнадеживающее...
 Из показаний Вырубовой: «Врачи говорили, что у наследника кровотечение
наследственное, и он никогда из него не выйдет вследствие тонкости
сосудов. Распутин успокоил их, утверждая, что он вырастет из него...»
 Именно тогда Распутин впервые заявил, что сразу же после
окончательного выздоровления наследника он покинет двор.
 И Аликс верила и боготворила мужика. К сожалению, мы употребляем
верное слово...

 Слухи о возможной смерти цесаревича заставили действовать брата царя —
Михаила. В случае печального исхода он становился наследником престола. Но
он знал — в этом случае царь и Семья уже ни за что не позволят ему
жениться на его любовнице Наташе Вульферт, разведенной жене ротмистра.
 Пепельные волосы и бархатистые глаза самой элегантной женщины
Петербурга победили — Михаил поторопился. 31 октября вдовствующая
императрица получила письмо из Канн: «Моя дорогая мама... как мне тяжело и
больно огорчать тебя... но две недели назад я женился на Наталье
Сергеевне... я, может быть, никогда не решился бы на это, если бы не
болезнь маленького Алексея...»
 Теперь будущее трона для Семьи было связано только с больным
мальчиком.
 Теперь оно находилось в руках «странного божества» — так назвал
Распутина кто-то из газетчиков.

 А «странное божество» продолжало свою удивительную жизнь. И агенты
продолжали отсылать донесения в департамент полиции: «3. 12. 1912...
посетил редакцию духовных газет «Колокол» и «Голос истины» с Любовью и
Марией Головиной... После чего на Невском взял проститутку и пошел с ней в
гостиницу».
 «9 января. С Сазоновой хотел посетить семейные бани, но они были
закрыты. Он расстался с ней и взял проститутку».
 «10 января... К проститутке...» «12 января. Побывав у Головиных, взял
проститутку». Все то же четкое чередование: из чопорного дома Головиных —
к проститутке, потом встреча с Вырубовой, посещение бань с одной из
поклонниц, опять проститутка... Иногда по вечерам — на автомобиле в
Царское Село.
 Теперь этот гон за телом стал для него обычным — он отчего-то совсем
не боится доносов «царям». «Если в первые приезды перед свиданиями с
проститутками он проявлял некоторую осторожность, оглядывался и ходил по
глухим улицам, то в последний приезд эти свидания проходили совершенно
открыто», — говорится в отчете о наружном наблюдении.



 6. Первое покушение на Распутина. Агентура продолжается.

 Это случилось, когда Распутин возвращался из церкви. У ворот дома его
поджидала женщина. Она попросила милостыню и, пока Распутин доставал
деньги, выхватила нож и ударила его в живот.
 Все газеты России написали о происшедшем на первых полосах.
 В Тобольском архиве находятся три тома следственного дела — «О
покушении на убийство крестьянина Григория Ефимовича Распутина». Там есть
показания покушавшейся: «29 июня после обеда... увидела идущего...
Григория Распутина... Кинжал с ножнами у меня был привязан под юбкой... и
я его вытащила через отверстие в кофточке... Один раз его этим кинжалом
ударила в живот. После чего Распутин отбежал от меня, я за ним
бросилась... чтобы нанести ему смертельный удар».
 Так они бежали вдоль домов, мимо оцепеневшей толпы— маленькая женщина,
размахивая кинжалом, и Распутин, зажимая рану рубашкой. Но ударить второй
раз ей не удалось... «Он схватил лежащую на земле оглоблю и ударил меня
один раз по голове, отчего я тотчас упала на землю... Это было днем, и
сбежался народ, который говорил: «Убьем ее»... и взяли ту же оглоблю. Я
быстро поднялась и сказала толпе: «Отдайте меня полицейскому. Не убивайте
меня»... Мне связали руки, повели в волостное правление, по дороге...
пинали, но не били».
 Она назвалась Хионией Гусевой, жительницей Царицына. У этой еще
нестарой женщины было страшное лицо с провалившимся носом. Хиония
объяснила: «Я — девушка, у меня никогда не было детей, сифилисом я не
страдала... меня испортили лекарствами, от них с 13 лет у меня провалился
нос».

 Несколько дней Распутин был между жизнью и смертью. И все
почитательницы, и Царская Семья посылали ему телеграммы с пожеланием
выздоровления.
 Придя в себя и узнав, что Хиония приехала из Царицына, Распутин
объявил: это царицынский монах Илиодор послал ему смертельный привет. Но
Гусева участие Илиодора в деле отрицала, объясняла свой поступок
«собственным решением»: «Я считаю Григория Ефимовича Распутина ложным
пророком и даже антихристом... я решила убить Распутина, подражая святому
пророку... который заколол ножом 400 ложных пророков».
 «На допросе, — писала газета «Новое время», — Гусева выразила
сожаление, что не убила старца... Хиония Гусева, по профессии шапошница...
познакомилась с Распутиным в 1910 году, когда он посещал Балашевское
подворье в Царицыне, где жила монахиня Ксения, подруга Гусевой».

 Газеты захлебывались от романтических версий. По одной из них Распутин
соблазнил Гусеву, когда она была молода и прекрасна. По другой — Распутин
растлил во время «радения» ее подругу, юную красавицу — монахиню Ксению, а
Гусева отомстила за нее... И хотя вскоре выяснилось, что Ксения лишь
издали видела Распутина (и, кстати, была весьма немолода), никто ничего не
опровергал. Читатели жаждали «распутинских историй», и как только мужику
стало лучше, в тюменскую больницу, где он лежал, прорвались журналисты.
 Несчастье на какое-то время примирило с ним часть прессы. Тон газет на
короткий период стал почти сочувственный. «Биржевые ведомости» писали: «Он
сидел изможденный болезнью, в больничной рубашке, и рассказывал свои
переживания... Широкой публике неизвестны его размышления, которые он
заносит в тетрадку почти каждый день...» И корреспондент цитировал:
«Великое дело быть при последнем часе больного. Получишь две награды —
посетишь больного, и в это время все земное покажется тебе обман и сеть
беса»...

 Гусеву отправили в Томск, в лечебницу для душевнобольных. Это было
единственно возможное решение — чтобы не допустить скандального судебного
процесса, который мог вновь поднять волну ненависти к Распутину.
 Н. Веревкин, тогдашний товарищ министра юстиции, показал в «Том Деле»:
«Гусева была признана сумасшедшей... но эта женщина кричала: «Я в здравом
уме и твердой памяти, я сознательно ударила его ножом»... Она была
помещена в психиатрическую больницу... Потом родственники ходатайствовали
о ее освобождении ввиду ее выздоровления. Но министр юстиции написал
резолюцию: «Освобождение должно последовать не ранее, чем опасность
больной для окружающих будет совершенно устранена».
 Так что Гусевой предстояло сгнить в «психушке». Ее освободит
революция.

 АГЕНТЫ, АГЕНТЫ, АГЕНТЫ...

 В 1917 году полковник Комиссаров, вызванный в Чрезвычайную комиссию,
рассказал, как развивалась интрига. Его определили к Распутину не то
охранником, не то слугой, не то стукачом. Хорошо, что разрешили не носить
офицерскую форму, которую он марать не желал... Полковник носил штатское,
и это успокоило его гордость. Тем более что Хвостов денег не жалел, и.
Комиссарову был придан автомобиль с шофером и штат подчиненных — пять
опытных агентов.
 Так началось его наблюдение за Распутиным. Но прежнее (официальное)
наблюдение со стороны Петроградской охранки не отменялось. На лестнице у
дверей квартиры Распутина по-прежнему сидел агент, двое были внизу, и на
улице дежурили агенты, а также автомобиль охранного отделения. Людей из
охранки Распутин в квартиру не пускал и развлекался по-прежнему: ускользал
от них на авто и на экипажах.
 Совершенно иное отношение было у мужика к Комиссарову и его агентам.
Распутин понял: Белецкий — с ним, готов ему служить. Немаловажно и то, что
Комиссарова мужик знал и прежде. Как показал полковник в «Том Деле»,
«знакомство мое с Распутиным произошло на квартире Бадмаева», которогo
удалой военный «посещал в качестве пациента». Комиссаров легко сошелся с
дочерьми мужика и Лаптинской — им льстило, что импозантный господин в
высоком чине чуть ли не прислуживает их Григорию Ефимовичу. «Наш
полковник», как они его часто звали, стал своим в доме.
 Вырубовой и царице Белецкий объяснил, что Комиссаров сумеет по-
настоящему обеспечить безопасность Распутина. И действительно, система
охраны мужика, созданная Комиссаровым, была сравнима разве что с охраной
самого царя. Полковник «заагентурил» всех дворников и швейцаров в доме.
Кроме специального авто с шофером на Гороховой постоянно дежурили его
агенты, переодетые в извозчиков. В короткий срок были «выяснены» все лица,
приближенные к Распутину, на каждого была составлена справка. Одновременно
«велась перлюстрация писем, к нему поступающих».



 7. Последняя весна… Убийство Распутина (Юсуповская ночь).

 ПОСЛЕДНЯЯ ВЕСНА

 Наступила последняя весна Распутина. После всех треволнений, связанных
с заговором Хвостова, он захотел воли. Начинались полевые работы, и он
знал — земля требует мужика. А сын его служил теперь санитаром в
«царицыном лазарете»— далеко от земли...
 Как всегда, он решил сначала заехать в Верхотурье, поклониться
любимому святому, замолить все плотские грехи и сладко покаяться. И в
покаянии обрести новую силу.

 Распутин уезжал в начале марта. Его провожали Вырубова, Муня Головина
и прочие поклонницы. И, конечно же, — Манасевич. Но вдруг на перроне, к
ужасу окружающих, появилась безумная генеральша — в белом балахоне, с
кудахтающими курами в лукошке...
 Из показаний Лохтиной: «Отец Григорий... не хотел чтобы я ехала с ним
в Верхотурье... Не сказав ни ему, ни другим, что я задумала ехать в
Верхотурье в одном поезде с ним, я явилась на вокзал и распорядилась
внести все свои вещи в купе. В том числе лукошко с курами, которых я везла
отцу Макарию... Отец Григорий гневно приказал, чтобы я ехала через
несколько дней... Между тем дали второй звонок, и пришлось мои вещи спешно
уносить мне самой... Стоявший тут же в коридоре Манасевич, высокомерно
глядя на меня, сказал по-французски: «Она тоже уезжает!» Тогда я,
повелительно обратившись к нему, приказала ему вынести оставшееся лукошко
с курами, что Манасевич, озираясь по сторонам, исполнил».

 МЕСТО ПОГРЕБЕНИЯ ГОТОВО

 На окраине Александровского парка, неподалеку от Дамских конюшен,
Подруга выкупила кусок земли. И в начале ноября заложила там часовню
святого Серафима — в благодарность за избавление от смерти при крушении
поезда.
 5 ноября Аликс сообщила Ники: «Закладка Аниной церкви прошла хорошо,
Наш Друг был там... а также славный епископ Исидор».
 Под алтарем строящейся часовни «Нашего Друга» и похоронят. И отпевать
его будет «славный епископ».
 В честь закладки «Аниной церкви» было устроено маленькое празднество,
которое породило большую историю...
 После очередного заседания Думы непримиримый враг Распутина монархист
Пуришкевич был окружен коллегами. Он раздавал желающим весьма любопытную
фотографию: за столом сидит Распутин, рядом с ним «славный епископ
Исидор», на столе — вино, вокруг — балалаечники и смеющиеся, явно
пьяненькие сестры милосердия. Тыловое веселье «шпиона и проходимца», когда
на фронтах «истекала кровью русская армия и голод надвигался на страну»!
 Уже на следующий день фотография легла на стол Протопопова... На
допросе в Чрезвычайной комиссии он показал:
 « — Пуришкевич распространял фотографию Распутина в 9 тысячах
экземпляров: Распутин... кругом масса публики... стол, на столе вино,
балалаечники и монах....
 — Почему вы знаете, что он распространил 9 тысяч экземпляров?
 — На обороте карточки, которую мне прислали из Царского Села,
вероятно, по поручению царицы через Вырубову или Воскобойникову, было
написано: «9 тысяч экземпляров»...

 «ЭРА ПОКУШЕНИЙ» НАЧИНАЕТСЯ

 Не зря Аликс видела страшный сон... Именно тогда, в начале ноября,
тотчас после неудачного визита Николая Михайловича, Феликс Юсупов
возобновляет знакомство с Распутиным.
 На следствии по делу об убийстве Юсупов показал: «После большого
перерыва... я встретил Распутина в ноябре месяце в доме Головиной». Это
подтвердила и Муня: «В 1916 году в ноябре месяце князь Юсупов встретил
Распутина у меня на квартире».
 Вот версия из воспоминаний Феликса: «Мне позвонила М. Г. (Муня
Головина. — Э. Р)... «Завтра у нас будет Григорий Ефимович, ему очень
хочется с вами повидаться...» Сам собой открывался путь, по которому я
должен действовать... Правда... идя по этому пути я вынужден обманывать
человека, который искренне ко мне расположен».
 Скорее всего, Феликс написал неправду. Тогда, в ноябре 1916 года, уже
началась охота за Распутиным. И, видимо, существовал план, в котором
несчастной Муне было отведено важное место. Ей предназначалось сыграть
роковую роль в гибели того, кому она так поклонялась... И конечно же
Юсупов сам позвонил ей. «Феликс жаловался на боли в груди», — показала
Муня в «Том Деле». Своими жалобами на болезнь, которую не могут вылечить
доктора, он легко вызвал с ее стороны предложение устроить встречу с
великим целителем. Феликс знал о давней мечте Муни соединить двух людей,
которых она так бескорыстно и преданно любила...
 И они встретились на квартире Головиных — князь и мужик. «С тех пор,
как я первый раз его видел, Распутин очень переменился, — вспоминал
Юсупов. — Его лицо стало одутловатым, и он весь как-то обрюзг. Одет он был
не в простую поддевку, а в шелковую голубую рубашку и бархатные
шаровары... Держал он себя очень развязно... Меня он поцеловал». На сей
раз князь от поцелуя не уклонился.
 Накануне Муня в разговоре с Распутиным назвала Феликса «маленький— в
отличие от «большого» Феликса Юсупова, его отца. Распутин, обожавший
клички, тут же это прозвище подхватил. Так он и звал отныне князя.

 

http://caim.ru