В 370 г. до Р.Х. после создания Аркадского союза и основания
Мегалополя лакедемоняне вступились за аркадских изгнанников
(противников союза) и объявили аркадянам войну. Агесилай с войском и
изгнанниками вторгся в Те-гейскую область, считая тегейцев виновниками
мятежа и изгнания. Он опустошил страну и осаждал городскую крепость,
наведя таким образом страх на аркадян. Аркадяне в ответ заключили союз
с аргивянами и элейцами, а в Фивы послали предложение о союзе.
Беотийское войско тотчас выступило в поход, присоединив к себе союзных
покров и фокейцев. Все это войско двинулось в Пелопоннес под
предводительством беотархов Эпаминонда и Пелопида. Остальные беотархи
добровольно уступили им командование над войском, зная военный гений и
доблесть этих мужей {Диодор: 15; 59; 62). Когда беотийцы прибыли в
Аркадию, был уже конец декабря 370 г. до Р.Х. На соединение с ними
двинулись всенародным ополчением аркадяне, элейцы, аргивяне и все
прочие союзники. Собралось не менее 70 000 человек. Начальники войска,
собравшись на совещание, решили идти на самуСпарту и предать
опустошению всю Лаконику. Разделив войско на четыре части, союзники
проникли в страну различными путями. Беотийцы подступили к Селласию и
склонили его жителей к отложению от спартанцев. Аргивяне вступили в
Лаконику , из Тегейской области, разбив гарнизон, охранявший горные
проходы. Также успешно действовали наступавшие отдельными колонами
аркадяне и элейцы. После того, как все войско собралось в Селласии, оно
двинулось на Спарту, предавая всю страну разорению и сожжению (Диодор:
15; 62—64).
К этому времени доряне занимали Лакедемон уже в продолжении
шестисот лет, и еще ни разу враг не отваживался вступить в их страну:
беотийцы были первыми врагами, которых спартанцы увидели на своей земле
и которые теперь опустошали ее, дойдя до самого Эвротаи города. Дело в
том, что Агесилай не разрешил спартанцам сразиться с таким, как говорит
Феопомп, «валом и потоком войны», но занял центр города и самые важные
пункты, терпеливо снося угрозы и похвальбы фиванцев, которые выкликали
его имя, призывая его как подстрекателя войны и виновника всех
несчастий сразиться за свою. страну. Но не менее заботил Агесилая
царивший в городе переполох, вопли и беспорядочные метания пожилых
людей, негодовавших по поводу случившегося, и женщин, которые не могли
оставаться спокойными и совершенно обезумели от крика неприятелей и
вида костров. Тяжелым ударом для его славы было и то, что, приняв город
самым сильным и могущественным в Греции,он теперь видел, как сила этого
города пошатнулась.
Когда Агесилай заметил, что враги намереваются перейти Эврот и
силой ворваться в город, он оставил все другие позиции и выстроил
лакедемонян перед центральными возвышенными частями города. Как раз в
это время Эврот из-за обилия снегов в горах выступил из берегов и
разлился шире обыкновенного, но переправу вброд не столько затрудняла
быстрота течения, сколько ледяной холод воды. Как ни старался Эпаминонд
из честолюбия завязать сражение в самом городе, он не смог выманить
Агесилая или вызвать его на бой, а потому снялся с лагеря, отошел от
города и стал опустошать страну.
В Лакедемоне между тем около двухсот граждан, которые уже давно
составили заговор, захватили Иссорий, сильно укрепленный и неприступный
пункт, где находилось святилище Артемиды. Лакедемоняне хотели тотчас
кинуться на них, но Агесилай, опасаясь мятежа, приказал остальным
соблюдать спокойствие, сам же, одетый в плащ, в сопровождении одного
лишь раба, приблизился к заговорщикам, говоря, что они не поняли его
приказания: он посылал их не сюда и не всех вместе, а одних туда (он
указал на другое место), других в иные кварталы города. Те же, услышав
его, обрадовались, что их замысел не раскрыт, и, разделившись,
разошлись по тем местам, которые он указал. Агесилай немедленно послал
за другими воинами и занял с ними Иссорий. Ночью он приказал арестовать
и убить около пятнадцати человек из числа заговорщиков. Вскоре был
раскрыт другой, еще более значительный заговор спартанцев, которые
собирались тайно в одном городе, подготовляя переворот. Но при
величайшем беспорядке было одинаково опасно как привлечь их к суду, так
и оставить заговор без внимания. Поэтому Агесилай, по-совещавшись с
эфорами, приказал убить их без суда, хотя прежде ни один спартанец не
подвергался смертной казни без судебного разбирательства. Из периэков и
илотов, которые были включены в состав войска, многие перебежали из
города к врагу. Так как это вызывало упадок духа в войске, Агесилай
предписал своим служителям обходить каждое утро постели воинов в
лагере, забирать оружие перебежчиков и прятать его. Благодаря этому
число перебежчиков оставалось неизвестным.
Одни писатели говорят, что фиванцы отступили из Лаконики из-за
начавшихся холодов, а также из-за того, что аркадяне стали в беспорядке
уходить и разбегаться; другие — что они и так провели там целых три
месяца и успели опустошить большую часть страны. Но все утверждают
единогласно, что спасением своим Спарта была обязана Агесилаю, который
на этот раз отрешился от присущих ему по природе качеств — честолюбия и
упрямства и действовал с большой осторожностью. Тем не менее после
этого падения он не мог поднять мощь и славу своего города на прежнюю
высоту. Хотя Эпаминонд не взял Спарты, он нанес лакедемонянам
невосполнимое поражение — восстановил независимость Мессении,
находившейся триста лет под их полным владычеством. Когда Мессена была
вновь основана Эпаминондом и прежние ее граждане стали стекаться туда
со всех сторон, лакедемоняне не были в состоянии помешать этому и не
отважились выступить с оружием, но негодовали и гневались на Агесилая
за то, что в его царствование лишились .страны, не уступавшей Лаконики
по размерам и превосходившей плодородием другие области Греции
(Плутарх: «Агесилай»; 31—34).
Сам Агесилай отказался впредь от командования в походах из-за
своего преклонного возраста, предоставив военные дела сыну Архидаму.
Когда в 366 г. до Р.Х. все воюющие стороны заключили между собой мир,
Агесилай не принял этого мира от фиванцев, так как не хотел признавать
независимость Мессении. Правда, в скором времени и бывшие союзники,
которых прежде объединяла только ненависть к лакедемонянам,
перессорились между собой. Афиняне первыми отступились от фиванцев и
заключили союз со Спартой (еще в 369 г. до Р.Х.). Затем беотийцы
поссорились с ахейцами и аркадцами, в 364 г. до Р.Х. началась война
между аркадцами и элейцами, а в 363 г. до Р.Х. мантинейцы порвали союз
с тегейцами и вновь обратились за помощью к лакедемонянам. Аркадский
союз распался. Фиванцы приняли сторону тегейцев, и в 362 г. до Р.Х.
Эпаминонд выступил в поход с войском, состоявшим из беотийцев, эвбейцев
ифессалийцев. В Пелопоннесе его союзниками были аргивяне, мессеняне, а
в самой Аркадии — тегейцы и мегалопольцы. Союзниками Спарты были
элейцы, ахейцы и афиняне. Прибыв в Тегею, Эпаминонд стал выжидать
ответных действий противника. Тем временем Агесилай со всем войском
лакедемонян поспешил в Аркадию и стал лагерем близ Мантинеи. Получив
это известие, Эпаминонд повел войско прямо на Спарту, надеясь захватить
город в отсутствии его защитников. Если бы какой-то критянин не прибыл
к Агесилаю и не сообщил ему о приближении войска, Эламинонд взял бы
город. Но Агесилай, узнавший о замыслах врага, успел вернуться в Спарту
прежде прихода фиванцев (Ксенофонт: 7; 1—5).
Агесилай с всевозможным тщанием позаботился об охране города.
Детей старшего возраста и стариков он расставил на крышах домов,
приказав им поражать врагов сверху; сам же выстроил под своей командой
воинов цветущего возраста и распределил их по проходам и теснинам,
ведущим к городу; он преградил все те места, через которые можно было
подойти к городу, и спокойно ждал наступления врага (Диодор: 15; 83).
Немного позже фиванцы перешли Эврот и напали на город. Агесилай
отбивался не по возрасту решительно и ожесточенно, так как видел, что
спасение теперь уже не в осмотрительной обороне, но в беззаветной
отваге (Плутарх: «Агесилай»; 34). Эпаминонд вел нападение в одно и то
же время в разных местах, по очереди угрожая всем отрядам, и всюду
терпел поражение вследствие неудобства своей позиции (Диодор: 15; 83).
Между тем он стал опасаться, что мантинейцы придут на помощь
Лакедемону. Не желая воевать одновременно с двумя врагами, Эпаминонд
отправился с величайшей быстротой назад в тегейскую область (Ксенофонт:
7; 5).
Несколько дней спустя произошла битва При Мантинее. Эпаминонд
вновь разгромил своих врагов, но сам пал в бою. После этой битвы и
смерти .Эпаминонда греки заключили между собой мир. Агесилай хотел
исключить из мирного договора мессенцев, Не признавая в них граждан
самостоятельного государства. Так как все остальные греки стояли за
включение мессенцев в число участников мирного договора, лакедемоняне
отказались участвовать в мире и одни продолжали войну. Вынужденные
вербовать большое количество наемников, они вскоре стали отчаянно
нуждаться в деньгах, и Агесилай, не зная, как еще помочь отечеству и.
где еще сыскать средства для войны, в 361 г. до Р. X. передал власть
сыну Архидаму, а сам с отрядом наемников поступил на службу к
египетскому фараону Таху. В это время ему было уже более восьмидесяти
лет. Тем более удивительна энергия, проявленная им в этом последнем
походе.
Когда Агесилай прибыл в Египет, его судно встречали важнейшие
полководцы и сановники царя, чтобы засвидетельствовать свое почтение. И
остальные египтяне, много наслышанные об Агесилае, ожидали его с
нетерпением, чтобы посмотреть на него. Когда же вместо блеска и пышного
оружия они увидели лежащего на траве у моря старого человека маленького
роста и простой наружности, одетого в дешевый грубый плащ, они
принялись шутить и насмехаться над ним. Еще более удивились они его
странным вкусам, когда из привезенных и принесенных даров
гостеприимства он принял только пшеничную муку, телят и гусей,
отказавшись от изысканных напитков, печений и благовоний, а в ответ на
настойчивые просьбы принять эти дары, предложил раздать их илотам.
По прибытии он соединился с Тахом, который был занят
приготовлениями к походу. Однако Агесилай был назначен не
главнокомандующим, как он рассчитывал, а лишь предводителем наемников;
флотом командовал афинянин Храбрий, а всем войском — сам Tax. Это было
первым, что огорчило Агесилая, но, кроме того, и во всем прочем он
вынужден был с досадой переносить чванство и тщеславие египтянина. Он
сопровождал Таха в морском походе в Финикию, беспрекословно ему
подчиняясь — вопреки своему достоинству и праву, пока, наконец,
обстоятельства не сложились более благоприятно. Дело в том, что
Нектанебид, двоюродный брат Таха, отпал от него и был провозглашен
египтянами царем. Агесилай со всеми наемниками перешел на его сторону.
Когда наемники покинули его. Tax бежал, но вскоре против Нектанебида
восстал новый претендент на престол. Он также послал Агесилаю
предложение о переходе на свою сторону. Узнав об этом, Нектанебид
перестал доверять Агесилаю и вопреки его уговорам не дал сражения, а
отступил в хорошо укрепленную крепость. Враги окружили крепость рвами и
валами и приступили к осаде. Когда ров почти окружил город и осталось
лишь небольшое свободное пространство, где можно было развернуться с
незначительным числом воинов, Агесилай вывел наемников из крепости и
после недолгого боя обратил осаждавших в бегство.
После этого Нектанебид укрепил и упрочил свою власть, а Агесилай с
деньгами, которые получил на службе, и частью наемников решил отплыть в
Спарту. Нектанебид отпустил его с большими почестями и сверх
оговоренной платы дал в подарок двести тридцать талантов.
Но Агесилаю не пришлось увидеть родину. По дороге он умер в
возрасте 84 лет (в 360 г. до Р.Х.). Спартанцы залили его тело в
расплавленный воск и доставили в Лакедемон (Плутарх: «Агесилай»;
36—40).
Все монархи мира. Греция, Рим, Византия. Константин Рыжов. Москва, 2001 г.
Агезилай II (Agesílaos, по-греч. Агезилаос; около 442 — около 358 до н. э.) — знаменитый спартанский царь.
Сын Архидама II и Евполии, родился, вероятно, в 442 г. до н. э. и
по смерти брата своего Агиса II занял в 399 г. престол, главным образом
благодаря стараниям друга своего Лизандра.
Царь Спарты с 401, полководец и дипломат.
В 396—394 одержал ряд побед в войне с Персией в Малой Азии, но был
отозван в связи с неудачным для Спарты ходом Коринфской войны
(395—387); после Анталкидова мира 387 (или 386) восстановил на
некоторое время гегемонию Спарты в Греции. С 378 по 362 воевал с
Беотийским союзом, возглавляемым Эпаминондом. С целью получения
денежных средств, необходимых Спарте, в 361—360 находился в Египте,
помогая египтянам в войне с персами и принимая участие в династической
борьбе.
Хромой на одну ногу, он отличался невзрачной внешностью, но
замечательным умом и прозорливостью. Блестящий талант полководца не
замедлил сказаться в нём при первом же походе (весной 396 г.) во главе
6000 воинов в Малую Азию. Он собирался уже проникнуть вглубь Малой Азии
(394), но должен был поспешно возвратиться в Грецию, где вспыхнуло
восстание почти всей Греции против деспотического господства Спарты.
Кровопролитное сражение при Коронее не имело решающего значения, хотя
поле сражения и осталось за спартанцами. Междоусобная война
продолжалась с переменным успехом, пока Агезилаю не удалось наконец
восстановить силой оружия и вероломной политикой, ловко пользуясь
каждым выгодным для спартанцев обстоятельством, в том числе и
Анталкидовым миром, полного господства Спарты.
В декабре 379 г. до н. э. разгорелась вновь война между Фивами и
Спартой, и на этот раз счастье улыбнулось фивянам, одержавшим под
предводительством Эпаминонда и Пелопида ряд блестящих побед (при
Левктре, в июле 371) и вторгнувшихся в самую Лаконию. Помешать
опустошению страны Агезилаю не удалось, но самый город Спарта был им
всё-таки два раза спасён. Битва при Мантинее (362) и последовавший за
ней мир (того же имени) положили конец этой войне. Мир этот не
удовлетворил, однако, Агезилая.
Чтобы поднять утраченное Спартой могущество, он стал искать новых
средств. Призванный на помощь Тахосом, провозглашённым египтянами,
возмутившимися против владычества персов, царём, он переправился с
собранным на египетские деньги войском в 360—359 г. в Египет, здесь он
вскоре рассорился с Тахосом, перешёл на сторону Нектанеба II,
возмутившегося против Тахоса, и возвёл Нектанеба на престол. Щедро
одарённый, он отплыл в Грецию, но на пути загнан был бурей в гавань
Менелаос — и здесь скоропостижно скончался в 358 до н. э. на 85 году.
Войско обожало его. Безукоризненной нравственности, он был в то же
время правосуден. Равнять его с Эпаминондом, конечно, нельзя ни по
политическим, ни по военным талантам. До нас дошли из древних
источников о его жизни похвальное слово Агизелаю, приписываемое, по
мнению большинства новейших исследователей, Ксенофонту, и биографии
Агизелая Плутарха и Корнелия Непота.
